– Не двигайтесь! Не шевелитесь, не дышите... Замрите!

Эмерсон мог и не надрываться. Пошевелиться я была не способна, даже если бы очень захотела. Маленькие обсидиановые глазки гипнотизировали меня. Теперь я знала, что испытывает кролик, оказавшийся в компании удава.

Отчаянным усилием воли я заставила себя отвести взгляд в сторону. Скосив глаза, уставилась на розовые скалы, видневшиеся в проеме. Лучше полюбуюсь закатом, глядишь, этой малосимпатичной рептилии надоест разглядывать меня, и она уползет по своим делам.

Боковым зрением я видела, как по лицу Эмерсона стекают струйки пота. На меня он не смотрел. Наверное, любовался пресмыкающимся. Я осторожно перевела взгляд на змею. Плоская голова угрожающе раскачивалась. Эмерсон медленно приподнял дрожащую от напряжения руку, пальцы его коснулись кармана и все с той же мучительной неспешностью скользнули внутрь.

И до и после я не раз истязала себя нечеловеческим трудом, но никогда мне не было так тяжело. Оказалось, что самая мучительная работа на свете – это хранить полную неподвижность. Паралич вскоре сменился страхом, каждый нерв моего тела дрожал от желания действовать. Сначала мне захотелось закричать во все горло, потом спрыгнуть с кушетки, потом... Глаза застилала пелена. Еще мгновение – и я действительно заору, вскочу и затопаю ногами!

Но тут все кончилось. Рука Эмерсона молнией метнулась вперед, и в тот же миг разверзлись небеса. Или мне показалось, что они разверзлись. Яркая вспышка, грохот – и я, ослепленная, провалилась в блаженное забытье.

В беспамятстве я пробыла недолго, а очнувшись, какое-то время никак не могла вспомнить, что же стряслось. Голова моя покоилась на чем-то твердом и теплом, в ушах еще звенело. Я чувствовала себя удивительно уютно – безвольным и бескостным студнем, лишенным разума. Что-то касалось моего лица, словно кто-то поклевывал мои веки, щеки, губы. Клюв у существа был удивительно мягкий и тоже теплый. Я передумала открывать глаза и покрепче зажмурилась. Наверное, я все еще сплю. Мне иногда снится нечто подобное, должно быть, это сон, приятный, волшебный сон, реальность не бывает такой чудесной... Вспомнила! Змея... вероятно, она все же вонзила в меня свои ядовитые зубы, и теперь я брежу наяву.

Какая досада, наваждение в конце концов пропало! Послышались встревоженные голоса, топот, сквозь ресницы я видела мельтешащий свет. Да, сон кончился. Я почувствовала, как меня уложили на плоскую поверхность, схватили за плечи и затрясли как тряпичную куклу. А потом, словно в довершение унижения, принялись хлестать по щекам! Что за фамильярность?! Я недовольно открыла глаза и уставилась на искаженное лицо Эмерсона. Разумеется, это он надавал мне пощечин. Кто же еще! Чуть поодаль я увидела Эвелину, лицо ее покрывала смертельная бледность. С несвойственной для нее грубостью девушка оттолкнула Эмерсона.

– Амелия! Милая, милая Амелия! Мы услышали выстрел и прибежали. Что случилось? Ты ранена? Ты умираешь?

– Не ранена и не умирает, просто наслаждается обмороком, – сказал Эмерсон знакомым скрипучим голосом. – Женщины любят понежиться в обмороке. Должен сообщить вам, дражайшая Пибоди, вы впервые ведете себя так, как и подобает женщине. Непременно отмечу это событие в походном дневнике.

Надо бы ответить чем-нибудь столь же язвительным, но язык едва ворочался, вышло какое-то невнятное мычание. Пришлось довольствоваться испепеляющим взглядом. Эмерсон отступил назад и, сунув руки в карманы, встал в изножье походной кровати. Квохтанье Эвелины прервал тихий возглас Уолтера. Он нагнулся и поднял змею.

– Господи! – воскликнул молодой человек дрожащим голосом. – Кобра, одна из самых ядовитых змей Египта. Рэдклифф, так это ты стрелял? Ты уверен, что змея не укусила мисс Амелию?

Мне показалось, что Эвелина упадет в обморок. Но моя подруга встрепенулась и принялась лихорадочно шарить среди простыней. Я отдернула ноги. Нечего меня ощупывать! Я прекрасно себя чувствую, оставалось лишь донести эту истину до окружающих.

– Прекрати суетиться, Эвелина! Змея меня не тронула. Это тупое создание слишком долго раздумывало, кусать меня или нет, так что у Эмерсона имелась бездна времени, чтобы выстрелить в нее.

Правда, должна сказать, он и потратил почти всю эту бездну. Он так долго доставал свой пистолет, что я успела бы расправиться с десятком змей.

– Вы не правы, Амелия! – воскликнул Уолтер. – В таких случаях нужно действовать с крайней осторожностью, одно резкое движение – и змея опередит вас. Подумать только, она была здесь, рядом с вашей кроватью! Брр! Слава богу, у тебя оказалось оружие, Рэдклифф.

– Мое оружие, я полагаю, – вмешался Лукас. Он медленно вошел в гробницу. – Какая удача, что вы носите его с собой.

– Там оставалась всего одна пуля, – ответил Эмерсон.

Губы его дрогнули в странной улыбке. Он внезапно отвернулся.

– Превосходный выстрел. – Лукас поглядел на напрягшиеся плечи Эмерсона. – Я бы даже сказал, удачный выстрел. Он же мог попасть в вас, мисс Амелия.

– У Эмерсона не было выхода! – Лицо Уолтера вспыхнуло от гнева.

– Разумеется! – подхватила Эвелина.

Девушка встала, шагнула к Эмерсону и робко коснулась его руки.

– Благослови вас господь, мистер Эмерсон. Ваш быстрый ум и острый глаз спасли Амелии жизнь. Чем я могу вас отблагодарить?

Плечи Эмерсона обмякли. Он посмотрел на девушку. Под его пристальным взглядом ее лицо залилось легким румянцем.

– Я дам вам знать, – загадочно ответил Эмерсон и снова улыбнулся.

– А пока юноша Уолтер, может, все-таки избавится от этого сувенира? – растягивая слова, сказал Лукас. – Вряд ли дамам приятно смотреть на эту гадину.

Уолтер вздрогнул и взглянул на змею, которую все еще сжимал в вытянутой руке. Он быстро пересек гробницу и, едва не задев Лукаса, вынырнул на свежий воздух.

– Давайте уйдем отсюда, – продолжил его светлость, – здесь все пропахло порохом. Мисс Амелия, позвольте предложить вам руку.

– Спасибо, – буркнула я. – Но я пока не калека и в помощи не нуждаюсь. Разве что в чашке горячего чая.

4

Мы с Эвелиной выпили чаю. А мужчины кое-что покрепче. После их обильных возлияний один лишь Лукас выглядел вполне сносно. Он пустился в рассуждения, каким образом змея могла проникнуть в гробницу:

– Наверное, заползла ночью.

– Удивительно, что я не заметила ее раньше, – отозвалась я. – Она ведь должна была дать о себе знать, когда я укладывалась спать.

– Ну, пристроилась под кроватью, – отмахнулся Лукас, – или где-нибудь в углу, а потом заползла на кровать. Вам повезло, что Эмерсон вовремя зашел, ведь если бы вы проснулись и пошевелились...

– Хватит об этом! – несколько нервно перебила я. – Между прочим, вот-вот стемнеет. А нам еще надо обсудить план на сегодняшнюю ночь.

– Я все решила.

Это сказала Эвелина. Мы дружно повернули головы в ее сторону. Эвелина медленно встала, лицо ее напоминало мраморный лик, но глаза ярко блестели.

– Я принимаю предложение лорда Элсмира, – ровно продолжила она. – Прямо сейчас мы с ним отправляемся на судно, а завтра утром выедем в Каир.

Звенящую тишину нарушил Уолтер. Издав нечленораздельный крик, он вскочил на ноги, щеки пошли красными пятнами. Лукас лениво поднялся. Его нарочитая неторопливость и расплывшиеся в улыбке губы выдавали торжество.

– Отныне я счастливейший человек в мире, – спокойно произнес он, – хотя и предпочел бы, дорогая, чтобы ты не принимала мое предложение прилюдно. Но если тебе так захотелось...

Прежде чем кто-либо из нас успел сообразить что к чему, Лукас схватил Эвелину за руку и привлек к себе. Я вполне допускаю, что он обнял бы ее прямо на наших глазах, не вмешайся Уолтер.

Испустив еще один нечленораздельный возглас, Эмерсон-младший оттолкнул соперника. Мгновение они стояли лицом к лицу с неприкрыто враждебным видом. Грудь Уолтера вздымалась и опадала в такт лихорадочному дыханию, а вместе с ней поднималась и опускалась повязка, поддерживавшая раненую руку.